Специально для «ЛБ» было сделано качественное социально-психологическое исследование. Его целью было выяснить, какие изменения в жизни после окончания «СВО» видят и хотят россияне. Примерно 70% опрошенных ждут «положительных перемен» от окончания войны, но картины будущего нет ни у кого.
Автор — независимый социальный психолог из Иркутской области, который в целях безопасности решил сохранить анонимность, — не давал респондентам заготовленные заранее варианты ответов, как это обычно происходит во время исследований количественных. Им задавали открытые вопросы, на которые просили дать развёрнутые ответы. Поэтому исследование не отвечает на вопрос: какой процент общества придерживается той или иной точки зрения. Здесь мы приводим ответы на вопросы отдельных респондентов и участников фокус-группы в одном из крупных городов Иркутской области.
Как проводилось исследование:
Автор взял интервью у десяти респондентов из разных регионов России и провел фокус-группу с восемью участниками в одном из городов Иркутской области. Искать людей для интервью пришлось «через знакомых знакомых»: «Вы сами понимаете, чтобы с чужого номера просто так позвонить, сейчас не очень красиво, корректно. И тем более сказать: „Знаете, мы такое исследование проводим“. Люди очень напряжены».
«Отбор участников проходил с учетом возраста, социального положения, профессионального статуса, чтобы охватить представителей различных слоёв общества. Я старался учитывать отношение человека к СВО. Не в смысле положительное или отрицательное, а отталкиваться от того, есть ли у него родственники на СВО, возможно, погибшие или пропавшие без вести», — говорит социальный психолог.
«Просто прам-пам-пам какой-то произошёл»
Вопрос: Как вы представляете свою жизнь и жизнь своих родственников через 5-7 лет?
Этот вопрос оказался для респондентов самым проблемным. Оказалось, что опрошенным сложно планировать свою жизнь даже на год, в том числе тем, чья работа зависит от эффективного планирования, например, предпринимателям. Половина респондентов повторяла общепозитивные формулировки «я думаю, всё будет хорошо», «надеюсь, что все будут счастливы и здоровы».
Мужчина, 40 лет, предприниматель, Иркутская область:
«Я думаю, что будут какие-то улучшения в виду того, что верю, что всё-таки война должна закончиться, и всё должно урегулироваться. Вот и, скажем так, общее… общий позитивный тренд у нас образуется в стране. Я думаю, что и… в семье будет лучше что-то».
Другая половина «категорично» отрицала возможность планирования в принципе.
Мужчина, 36 лет, сотрудник НКО, Иркутская область:
«Ну давайте начнём с того, что горизонт планирования у нас вообще в стране очень короткий. Говорить про 5-10 лет — это играть в игру. Это профанация говорить о том, что мы можем что-то чётко спланировать на 10 лет. Да на год-то тяжело. Буквально 3 недели назад мы жили в одной парадигме, потом „прам-пам-пам“, условно говоря, чисто совпадение по звукам, не подумайте. Просто „прам-пам-пам“ какой-то произошёл, и у нас вдруг какой-то бизнес стал возвращаться в Россию. А это что значит? Значит изменятся судьбы тысяч людей, которые сегодня работают в бизнесе, который не имел конкурентов, а теперь будет иметь и так далее. Я очень хочу, чтоб всё было хорошо, а как оно будет на самом деле — не знаю. Время покажет.»
По словам автора исследования, люди чувствуют себя «зависимыми от внешних обстоятельств», «по ходу событий придумывают, как жить в меняющихся обстоятельствах, но плана у них нет».
«Слишком много смерти»
Вопрос: Как вы думаете, как на вашу жизнь повлияет окончание СВО?
БОльшая часть респондентов ждёт от окончания войны снижения уровня тревоги и переживаний.
Мужчина, 40 лет, предприниматель, Иркутская область:
«— Вся эта повестка, как бы, она давит всё равно негативным каким-то фоном постоянно. Эээ… сама война имеется в виду. И когда это всё закончится, соответственно, ну наверное, будет больше позитива. В эмоциональном плане прям будет легче, я думаю.
— Ага. А что сейчас в эмоциональном плане плохо?
— Да просто постоянные новости о смерти. То есть постоянно какая-то смерть, постоянно… Новостные каналы забиты видео со смертями, с убийствами. Неважно, „наши“ смерти, „их“ смерти.То есть, слишком много смерти».
Три человека сказали о том, что их жизнь никак не изменится.
Отрывок из интервью с фокус-группой:
«Моя жизнь, она как бы всё-таки больше зависит не настолько от начала или окончания СВО. Был, допустим, на вахте. Когда началось 22 февраля, мы спокойно сидели за Магистральным (поселок в Иркутской области — ЛБ), строили общагу для газовиков, и вот началось. И дальше мы работали, работали, и как бы там было ощущение, что мы в капсуле, ну а когда мы вернулись после окончания строительства, к маю месяцу, мы вышли и попали в тот же город. То есть там поехали все, получили свои деньги, потом все стали жить так же, как жили до».
Четверо считают, что после войны в стране может начаться новый кризис: не будет хватать лекарств, на рынок труда выйдут участники СВО, усилив конкуренцию, бюджетные деньги пойдут на восстановление разрушенных регионов, а финансирование остальных ухудшится.
Отрывок из интервью с фокус-группой:
— Я об этом слышала, смотрела в передаче, что это будет разгул криминала, алкоголизм, драки, убийства. «Я там был, ты тут не был», разборки, возможно. Короче, разгул криминала — вот это меня пугает. И то, насколько это будет безопасно жить, допустим, в Братске? Соответственно кругом меня пугает отношение. Раз сейчас, ну извините, идёт охота на участников СВО со стороны женщин: родить ребенка, он погибнет, она получает что-то. Это и есть тенденция, я читала это, потому что вынуждена сидеть в этих группах. Это тоже нездоровая обстановка, все кругом конкурентки. Мужчин не много было и сейчас ещё есть, и плюс те, что есть, тоже будут с определенными последствиями, травмами, сложностями, инвалиды. Инвалидность меня пугает.
— Пугает чем?
— Ну их будет много на улице, без ноги, без руки, в инвалидной коляске, не приспособленные, это жалобы, не знаю, вот это.
«Прям такое развитие шикарное»
Вопросы: Как вы думаете, какие изменения произойдут в вашем городе/стране после окончания СВО?
Автор исследования отмечает: «Про изменения в стране в общем легко рассуждать, потому что это где-то в новостях можно услышать, почерпнуть из знаний своих истории. А в вопросе про свой город нет подсказок, ты должен сам подумать, а что тут изменится. То есть ты должен включить свою наблюдательность, не только на себе зациклиться, да, „что у меня происходит, что у меня в холодильнике, либо на кредитных счетах“. „А что в городе-то происходит? Я же не один тут в этом месте-то живу“. И когда люди рассуждают про изменения локального характера, по другим исследованиям тоже заметно, это всегда сложнее».
Примерно треть опрошенных посчитала, что конец «СВО» на жизнь в их городах никак не повлияет.
Отрывок из интервью с фокус-группой:
— Здесь блин.. остановится война — начнутся налоговые репрессии какие-нибудь. У нас государство не обойдешь на кривой козе. Поэтому я думаю, экономика всё-таки повзрослее, поздоровее чуть-чуть, то есть будет возможность маленько расслабиться, но в целом изменения в городе… Как бы мы, честно говоря, отучились уже ждать в нашем городе после всех, кто там что ни обещал. Что-то для отмазки сделают, а толком ничего.
Треть респондентов спрогнозировала негативные изменения — снижение уровня доходов и рост криминала: «денег ещё больше не будет хватать», «не нужно будет гулять вечером, ходить по ресторанам и ночным клубам». И столько же опрошенных надеются на лучшее: станет больше рабочих рук, увеличится бюджет города, активнее будет идти строительство.
Женщина, 61 год, предприниматель, Санкт-Петербург:
«Слушай, ну тут, я думаю, шикарное просто (изменение). Тут и так всё строится. Но вот будет эта трасса, которая с Москвой связывает быстро поезда, несколько башен „Газпрома“. То есть такое транспортное, градостроительное, прям такое развитие шикарное. И, конечно, магазины, кафе, туристы, вот это всё вот оживёт просто… которое для людей просто».
Отвечая на вопрос об изменениях в стране, опрошенные также дают и положительные, и отрицательные прогнозы. К положительным относят улучшение отношений между Россией и США. Люди говорят, что начнётся восстановление новых территорий; станет меньше негативного фона в жизни, люди станут спокойнее; станет финансово легче, возможно, правительство введёт налоговые послабления.
Отрицательные прогнозы — страна будет беднеть; страна станет изгоем; остро будет заметно технологическое отставание; все будут стремиться попасть внутрь государственной машины, чтобы «откусывать» свой кусок; вырастет преступность. Посчитать, сколько людей настроены позитивно, а сколько негативно — невозможно, потому что о хорошем и плохом может говорить один и тот же человек. По мнению автора исследования, это говорит о том, что люди стараются оценить сложившуюся ситуацию объективно.
Женщина, 60 лет, предприниматель, Иркутская область:
«Ну может быть, поспокойнее станет тем людям, ну кто бы не хотел, чтобы близкие оказались на СВО, и чтобы вообще она была. Думаю, этим людям будет поспокойнее, ну душевно. Что никого не убивают, никто не погибает за какие-то идеи. А так, нет, я не думаю, что что-то поменяется. Может быть, даже будет посложнее… посложнее. За счет того, что большая масса людей прожила насилие.
Прожила сама — не через книги, не через фильмы, а убийства. То есть, когда человек убил другого человека, наверное, он уже не может жить так, как прежде, и мыслить так, как прежде. Наверное, у него уже появляются какие-то другие чувства. Я не знаю, я не проживала этого, я только могу предполагать. Но вот таких людей, если будет какое-то количество, это не будет хорошо. Наверное, не будет спокойнее. Спокойнее не будет. Ну потом, конечно, все поменяется в лучшую сторону, но для этого надо время».
«Они придут и начнут бороться с коррупцией»
Вопросы: Какие трудности вы видите в будущем — после окончания СВО? Что должно обеспечить государство после окончания СВО?
Отвечая на различные вопросы исследования, респонденты часто упоминают вернувшихся с СВО, причём, как в положительном контексте, так и в отрицательном.
Женщина, 65 лет, пенсионерка, Кавказ (ответ на вопрос об изменениях в стране после окончания СВО):
«К власти, наверное, всё-таки придут военные. Они придут с войны, и они начнут бороться с коррупцией, как положено. Уберут всех воров, которые казнокрады. Вот если убрать вообще казнокрадов, как во многих странах, то намного будет жизнь лучше. Потому что они вернутся героями, уже ничего не боятся… Никаких „ментов“, ничего. Я думаю, что если военные придут к власти, поддержат они президента, но они будут уже очень строго. С казнокрадами быстро разбираться и строго. Потому что сейчас они привыкли по закону времени — под расстрел. Всей стране станет легче».
Именно с ветеранами СВО связаны возможные проблемы, которые респонденты прогнозируют в будущем. Около 30% на вопрос «Какие трудности вы видите в будущем — после окончания СВО?» ответили, что нет таких трудностей, которые бы их пугали, но остальные, в основном, опасаются роста криминала, боятся, что из-за вернувшихся военных вырастет нагрузка на медицину и социальные службы. Звучали и мнения, что появится неравенство между теми, кто участвовал в СВО, и теми, кто этого не делал, начнётся конфликт ценностей между этими группами.
Отрывок из интервью с фокус-группой:
— Скоро ребенку, нормальному, обычному, здоровому, из полной семьи, если члены семьи не были на СВО, невозможно будет поступить в учебное заведение. Потому что, ну квоты, приоритеты, инвалиды, СВО- участники, погибшие и так далее. Как бы не было тоже разделения, кастовости, несправедливости. Этот также учился, но он не виноват, что никто из его семьи не сходил. А рядом будет вернувшийся из мест заключения, отслуживший на СВО — его ребенок пойдёт и поступит. Если он не так хорошо учился, справедливо ли это?
— И скорее всего погибший на СВО.
— Это тоже такой момент, знаете, когда вначале изменился статус женщин заключенных. Раньше она была, извините, грубо выражусь, жена зека. А он ушёл, погиб, и она получает пенсию, дети получают пособия, она получила выплату. И вот уже она — обеспеченная, интересная женщина.
Автор исследования отмечает, что вернувшиеся с войны оцениваются как новый социальный слой в целом. Никто не говорил о личном опыте общения с ними: ни о положительном, ни об отрицательном. Опасения опрошенных, скорее всего, основаны на новостях, которые люди видят в социальных сетях и СМИ. Респонденты «высказали мнение, что государству следует приложить усилия для стабилизации не только экономики, социальной сферы, медицины, но и психологических конфликтов, нужно „подружить людей“, объединить найти полезное применение всем».
По ответам на вопрос «Что должно обеспечить государство после окончания СВО?» видно: в первую очередь респонденты ждут от власти встраивания в общество людей, вернувшихся с войны. Самые популярные ответы: оказание психологической помощи военным и членам их семей, их трудоустройство и реабилитация.
«Люди не могут принять реальность, в которой живут»
Вопрос: Какие перспективы возникнут после окончания СВО для вас и ваших близких/семьи?
Респондентов не спрашивали, закончится «СВО» победой или поражением России, но те, кто затрагивал в ответах эту тему, говорили исключительно о победе России.
Отрывок из интервью с фокус-группой:
«Здесь правильные были сказаны слова, мы говорим „после СВО“, мы все как бы подразумеваем этот вариант, что мы победили, и все это приняли. И санкции сняли или большинство сняли. Чтобы можно было выезжать, это тоже надо ряд санкций снять, а то нам Шенген не дают, ну обычным гражданам. В перспективе при таком раскладе пусть, короче, свобода. То есть ты едешь в поезде, ты где-то о чём-то высказался, как недавно посадили за высказывание дискриминации. Не знаю, вернётся ли Инстаграм, но Ютуб бы хоть вернулся. Я хочу свободы».
Отвечая на вопрос о перспективах, которые появятся после войны, опрошенные говорили, что, с одной стороны, граждане смогут снова путешествовать, им вновь станут доступны различные международные сервисы (Youtube, swift-переводы). В то же время, они считают, что победа России может вызвать ненависть других стран.
Отрывок из интервью с фокус-группой:
— Идеальная картинка: мы победили и все этому рады. Я понимаю, что никто не будет этому рад. Потому что проигравшая сторона не может радоваться, а это как раз вся сторона, с кем мы мечтаем опять иметь любовь-морковь. Они перестанут всё это писать, говорить, они снимут санкции, они снова будут получать наши ресурсы, делать бизнес, но они нам этого не простят.
— В спину они нам будут плевать всё равно.
— Они нам раньше не простили, в 20-м веке не простили, и сейчас они нам тоже не простят.
— Это их проблемы.
Хотя респондентов спрашивали об их личных перспективах, они всё равно переходили к рассуждениям о перспективах для страны и общества в целом. По мнению психолога, это может говорить о стремлении «к общности». Вопрос подразумевал позитивные изменения, но примерно четверть опрошенных перешла на обсуждение негативных последствий. Автор исследования предполагает, что эти люди не могут принять реальность, в которой живут.
«В психологии есть такое понятие, как самоидентификация. Если человек себя не идентифицирует с тем окружением, с той ситуацией, которая вокруг него, он больше живёт в негативном контексте. То есть человеку плохо, потому что он не нашёл себя в этом пространстве. Это не значит, что эти люди ничего не делают, не работают, нет, всё у них нормально, и работа есть, и деньги. Это не потерянные в обществе люди. Но это значит, что в эмоциональном плане им трудно».
Мужчина, 49 лет, предприниматель, Иркутск:
— Возникнут ли какие-то перспективы после окончания СВО? Для вас, для…
— Да. Конечно.
— Например?
— Прилетят инопланетяне и изменят в лучшую сторону.
Женщина, 60 лет, предприниматель, Братск:
«Положительных перспектив вообще никаких не вижу. Вот вообще никаких. Ну может быть, ослабление санкций. Как-то немножко хотя бы опять откроют людям мир. Хочется, конечно, чтобы границы открылись, чтобы люди могли выезжать, чтобы люди могли планировать свой отпуск … спокойно жить. Спокойно жить. Жизнь такая короткая, и если её неспокойно ещё проживать, эту короткую жизнь, ну совсем плачевно. Каждый день должен быть — радость приносить. Не знаю, мне не видится ничего хорошего».
Back in USSR
Вопрос: Как вы считаете, что появится нового в жизни общества после окончания СВО? То, чего не было раньше?
30% опрошенных считают, что ничего нового в обществе не появится, около 20% — опасаются негативных изменений.
Отрывок из интервью с фокус-группой:
«Новое — это почему-то ассоциация что хорошее должно быть. Ну, наверное, где-нибудь начнут зажимать тоже. Высказывания — нельзя, митинги — нельзя, демонстрации — нельзя. Наверное, тоже что-то придумают и будут нас в ежовых рукавицах держать, если санкции снимут, чтоб мы не растеклись куда-то».
Половина опрошенных считают, что произойдут позитивные изменения в
обществе. В числе этих изменений называют новую «патриотическую», «героическую память», новые ценности, которые противостоят материальному, «жажде наживы».
Мужчина, 40 лет, предприниматель, Иркутская область:
«Ну надеюсь, новые ценности придут с теми людьми, которые вернутся оттуда. Они привнесут хорошее, помимо чего-то негативного. Какая ценность сегодня вот в обществе? Это, блин, деньги. Везде деньги, деньги, деньги. А хотелось бы, чтобы были какие-то другие ценности, не знаю… Может какое-то равенство, справедливость, честность. Правда, в конце концов».
В рассуждениях об этих ценностях респонденты разных возрастов часто апеллировали к Советскому Союзу, как стране в которой они существовали.
Женщина, 65 лет, пенсионерка, Кавказ:
«Новое появится… я думаю, что детей будут воспитывать по совести. У нас дети будут более совестливые. Мы же боремся с фашизмом, да? Уйдут вот эта свастика, вот эти вот страшные фильмы, их просто надо убрать из нашей жизни, и тогда жизнь будет по-другому».
Отрывок из интервью с фокус-группой:
«Ну возрождение патриотизма, сплоченность. Потому что, действительно, у нас в Советском Союзе была огромная страна, мы там молодцы, в космос первые полетели, а потом был пробел после развала союза. Сейчас, мне кажется, это будет возрождаться, в школах преподаются уже уроки патриотизма».
По словам автора исследования, респонденты обращаются к советскому прошлому как к идеализированному времени, с «правильной идеологией», «правильным отношением к людям»: «Интересно, что молодежь тоже об этом говорит. Но я думаю, это просто информационный эффект. То есть об этом многие говорят, это публикуется в социальных сетях. И молодёжь тоже это слушает, читает и воспринимает как некую сказку, в которую хорошо верить, комфортно».
«Лес, поля, лес, поля, корова, две козы, лес, поля, брошенный посёлок, корова»
Вопрос: В каких проектах вы бы хотели участвовать после окончания СВО?
Возможно, изменить сферу деятельности?
Сами участвовать в проектах, направленных на восстановление жизни общества после «СВО», большинство опрошенных либо не готовы, либо об этом не думали. Автор исследования предполагает: «Может быть, просто потому что на самом деле нет к этому общего призыва. Вроде мы все умные такие и творческие, а всё равно подчиняемся одним социальным законам. Пока сверху не начнут по телевизору говорить „надо делать то-то“, общего порыва не появляется».
Вопрос: Как вы думаете, как должны измениться люди после окончания СВО?
Как должна изменится власть, бизнес?
Отвечая на вопрос о том, как люди должны измениться после СВО, респонденты снова говорили о «переоценке ценностей», о том, что «люди должны стремиться к коллективным улучшениям, а не только личной наживе», им нужно «быть добрее и сострадательнее». По словам автора исследования, запрос на коллективное взаимодействие появился в российском обществе около десяти лет назад: «Он, конечно, был таким слабеньким голосом, так сказать, но он уже всё равно появился еще до СВО. Возможно, просто сейчас это стало бОльшим толчком для вот такой вот коллективности, объединения».
Женщина, 61 год, предприниматель, Санкт-Петербург:
«Люди 100 % должны стать добрее. И гуманнее, даже к побеждённым врагам. Мне не нравится эта пляска на костях, типа, знаешь „они такие проиграли — бе, бе, бе“, да? Вот. Всё-таки нужно быть добрее».
Женщина, 65 лет, пенсионерка, Кавказ:
«Будут неожесточённые сердца. Сейчас люди раздваиваются. Некоторые говорят: „Зачем нам эта война?“, другие говорят: „Поддержать надо ребят!“ А после войны этот вопрос отпадёт, раздвоений не будет, и люди должны быть добрее».
В ответах на этот вопрос впервые за исследование были дважды упомянуты уехавшие из страны. Больше никто из респондентов о них не вспоминал.
Мужчина, 24 года, студент, Красноярск:
«Кто хотел — тот уехал. Те, кто хотел остаться — тот остался. Чистка произошла, так скажем.»
Мужчина, 36 лет, сотрудник НКО, Иркутская область:
«Мне кажется, мы получили разнонаправленные сигналы от общества. С одной стороны, часть общества показала сплочение вокруг общей беды. Это точка роста для работы с обществом. С другой стороны, мы увидели тенденцию к разделению, когда люди уезжали. Супер жёстких драконовских мер со стороны государства по отношению к ним не было. Мне кажется, что мы должны как общество просто признать, что у людей есть выбор, и они за него несут ответственность.»
Гораздо разнообразнее опрошенные рассуждали, услышав вторую часть вопроса о том, как должна измениться власть. Два респондента сказали, что власть менять не надо, ещё двое — что не знают, как она должна измениться.
Женщина, 47 лет, домохозяйка, Крым:
«Ой, не знаю даже, как должна измениться власть, и стоит ли её менять. У меня столько на моём веку так много менялось власти, что я поняла — лучше бы она не менялась. Потому что как всегда — всякие катаклизмы, всякие „чёрт знает, что происходит“. Я не за то, чтобы власть менялась».
Остальные участники назвали множество изменений в различных сферах: развитие психологической службы в стране, сельского хозяйства, освоение своих территорий, борьба с коррупцией, ослабление запретов и ограничений, снижение ипотечных ставок и т.д.. По словам автора исследования, участники исследований всегда охотно говорят на эту тему.
Отрывок из интервью с фокус-группой:
— В первую очередь (должны) обратить внимание на нашу территорию Российской Федерации, потому что меня вот эти виды, особенно кто на поездах часто ездят: лес, поля, лес, поля, корова, две козы, лес, поля, брошенный посёлок, корова — очень много пространства, места где можно развернуться. Я думаю, совместно власть и бизнес, плюс, если туда ещё добавить людей в этот «суп» так назовём, то можно развиться ещё.
— Главное, не китайцев туда добавлять.
— Это нетолерантно.
— Мы тут не оцениваем.
— А то там не будет ни коровы, ни заброшенной деревни.
Мужчина, 40 лет, предприниматель, Иркутская область:
«Власть должна вообще кардинально измениться, потому что власть допустила это СВО. Ценою жизни людей сейчас это всё закончится, и те, кто выживет, они должны за это спросить. Чтобы такого больше не повторялось. Ну и заставить, не знаю… сменить какой-то, блин, политический курс с просто наживы, с жажды наживы на развитие общества».
«А мы на самом деле хорошие»
Целью исследования было «определить ресурсность, мотивацию респондентов к участию в восстановлении жизни после окончания СВО». По словам его автора, если суммировать полученные ответы, выходит, что опрошенные в первую очередь нуждаются в ресурсах от государства.
«Имеются в виду не только ресурсы материальные, но и организационные, информационные ресурсы, моральная, эмоциональная поддержка», — говорит социальный психолог. Люди часто упоминают психологическую поддержку, которая понадобится для стабилизации состояния общества, примирения разных групп населения, работы с вернувшимися военными и родственниками.
Около 70% опрошенных считают, что конец СВО принесёт положительные изменения: «Люди не говорили напрямую: „Ой, да достала уже эта война, скорее бы окончить“, но понятно, что они все уже ждут мира. Внутренней воинственности у людей точно нет».
Опрошенные часто упоминали ценности объединения и коллективности, патриотизма: «То есть мы должны понимать, чувствовать, что мы один народ, у нас есть большая богатая история. Нас вот всё время принижают и размывают, что мы какие-то не такие, а мы на самом деле сильные, умные, хорошие».
Но среди всех эмоций у респондентов преобладает тревога, потому что никто из них до конца не понимает, какой будет жизнь после войны.